кооперации, думал Горунов, люди зарабатывают приличные деньги, иначе за чей счет они время от времени пиршества на природе устраивают? Вот и прокуратура оттуда не вылазит во главе с Дунаенко… Сколько раз писал рапорты этому прокурору, никакой реакции! Нет, на этот раз он поступит совсем по другому!

Проверив всех работников райпотребсоюза и собрав увесистую папку прямых и косвенных доказательств хищений в Оршицкой потребительской кооперации, Горунов отправился в первичную партийную организацию: уж там-то должны отреагировать на сигнал! Но ответ, который оперуполномоченный ОБХСС услышал от секретаря партийной ячейки, ошеломил:

– Вы член партии?

– Нет.

– А какое вы имели право обращаться в партийную организацию, да еще и документы собирать на уважаемых людей? Для чего? Вы полагаете, мы что-то будем проверять?

– Как же так? Ведь у вас под носом совершаются хищения!

– Не вам судить, не вам!

– Вы же сами всегда говорите, что члены партии – кристально честные люди!

– Вот именно! Подите вон!

Решительный и честный старший лейтенант Горунов не привык отступать, когда ему указывают на дверь, и отправился в следующую вышестоящую инстанцию – горком партии. Там папкой заинтересовались. И правда, на следующий день Горунова вызвал его непосредственный начальник, поблагодарил за усердие и попросил дальше ничего не предпринимать. А вскоре Горунов понял, что папку положили под сукно, то есть в долгий ящик.

К тому же практически все коллеги стали коситься в сторону Горунова, как будто опасаясь какой-то очередной выходки, и перешептываться, глядя ему вслед. Так рьяный к честной и ответственной работе старший оперуполномоченный Вячеслав Горунов попал в черный список неблагонадежных. Ему уже не поручали важных дел, да еще и выговор влепили за мелкую оплошность. Однако вряд ли мнения коллег когда-либо интересовали Горунова. Он был уверен, что очень скоро себя покажет в самом лучшем виде.

18

Рядом с серединой лета, к концу жаркого рабочего дня в дверь кабинета Горунова робко постучали.

– Входите!

– Добрый вечер вам, мил человек! – протиснулась голова крупной женщины в платке. Горунов уж было подумал, что опять Вера Андреевна пришла по его душу: с недавних пор он стал ее избегать, поскольку порадовать-то особо было нечем.

Но на пороге стояла немолодая деревенская баба в длинной ситцевой юбке в беленький мелкий цветочек на темном фоне и плотном коричневом жилете, надетом поверх льняной рубахи-вышиванки. Посетительница, казалось, сошла с картины прошлого века, по крайней мере, именно так одевались женщины на селе в то время. Из-под платка выбилась мокрая прядь негустых волос, пот капал со лба, и непонятно было, то ли от июльской жары выступила испарина, то ли от волнительного визита в ОБХСС.

– Вы ко мне? – изумился Горунов.

– К тебе, мил человек! Это ж что такое делается!

– С чем пришли, женщина? Как зовут вас?

– Клавдия я, Клавдия Петровна. Убираюсь я.

– Уборщица?

– Ну да. Убираюсь. На пенсii даŷно, а тут дочка прыхварэла троху, небарака, дык я на падмогу ей. Давеча пол мыла ў кабiнетах, поздно было ŷжо, каровы да хаты, мусiць, пайшлi ŷжо, цемна было, а тут гляжу дзверы ŷ адным кабiнеце не зачынены, святло аддуль iдзе, падышла – думала, хто пра свет забыŷся, а тут, гляджу, – адзiн адному свертак грошай передае – i кажа: тут усяго 12 тысяч. 12 тысяч! – у женщины от перепугу глаза округлились.

– Клавдия Петровна, – медленно, стараясь не спугнуть и без того перепуганную бабу, прошептал Горунов, – а где, где Вы прибираетесь?

– Дык ŷ этом, как яго, сельсовете городском!

– Райисполкоме?

– О так, исполкоме.

– А в каком кабинете дело было, вспомните?

– А як жа ж не ŷспомнить, у мяне память добрая!

– А куда деньги, те 12 тысяч, про которые разговор был, дели?

– Так в сейф положили, говорит, пущай у тебя пока полежит, для сохранности. Я чуть ноги унесла, мил человек! Так как же это! Разве ж можно!

– Не волнуйтесь, Клавдия Петровна, давайте мы все запишем, а кто в том кабинете был, вы знаете?

– Дык адкуль, я ж дачке дапамагаю!

– А вы мне дверцу того кабинета покажете?

– Покажу, мил человек, ой покажу!

Окрыленный нежданной удачей Горунов, заручившись одобрением начальства, ордером на обыск и двумя понятыми, на следующий день вошел в кабинет, показанный Клавдией Петровной.

– Рудишкин Игорь Николаевич?

– Так точно! Что вам угодно?

– Старший оперуполномоченный ОБХСС Горунов. У меня ордер на обыск в вашем кабинете. Будьте любезны, откройте сейф.

– А в чем, собственно, дело?

– Сейчас узнаете. Открывайте!

Губы Рудишкина слегка задрожали, глаза выдали волнение, но клерк взял себя в руки, успокоился:

– Я должен сообщить начальству о ваших действиях, – Рудишкин кинулся крутить диск телефона, но Горунов опередил:

– Не надо, Игорь Николаевич, открывайте!

Рудишкин достал из кармана связку ключей, выбрал самый длинный и попытался вставить в замочную скважину сейфа, однако ключ упал на пол.

– Давайте помогу! – нетерпеливо скомандовал Горунов, подбирая ключ.

Открывшаяся массивная дверца сейфа обнажила содержимое, состоявшее из нескольких папок и четырех пачек советских банкнот.

– Ваши деньги?

– Нет, мне надо их передать!

– Объясните, каким образом деньги оказались в сейфе?

Рудишкин, опустившись на стоявший поодаль стул, издал неповторимый звук, одновременно похожий и на жалобный стон собаки, и на победный рык льва.

– Меня попросили передать! Это не мои! Не мои! – жалобно кричал Рудишкин, понимая трагичность дальнейшей судьбы.

– Гражданин Рудишкин, вы задержаны по подозрению во взяточничестве. Следуйте за мной, – скомандовал Горунов, после того как на руках у чиновника защелкнулись браслеты.

19

Вернувшись из Мурманска, в котором Марк Бородин успешно договорился о поставках нескольких тонн яблок из белорусской глубинки, председатель Оршицкого райпотребсоюза застал сюрприз – юбилей высокопоставленного работника Витебского облпотребсоюза Евгения Викторовича Жаркова. И это сообщение Бородина явно не обрадовало: едва залатали одну дыру, тут же возникла новая. А что делать? Для поддержания авторитета и множества связей с ответственными работниками необходимо было постоянно делиться. И это означало только одно: опять банкет и подношения из «фонда».

– Люсенька, позовите Бельковича и Глузина ко мне!

– Глузин, Марк Наумович, еще из Азербайджана не вернулся!

– А Рыжиков?

– Его тоже нет на месте!

– Ну пусть один Белькович придет, срочно!

Вскоре в кабинет председателя протиснулся круглый живот Бельковича:

– Вызывал, Наумыч?

– Да, жду. Вот что. У Жаркова юбилей!

– Да что ты! И сколько ему?

– Да какая разница! Надо что-то дарить!

– Кабана подарим, чем не подарок на юбилей? – присел на стул вспотевший Белькович.

– Неплохая мысль, вот и займись делом! Да, еще надо выяснить, кто будет из высоких лиц. Коньяк, икра, балык… В общем, ты все знаешь, бери из